К. Е.: Основной интерес составляло изучение свойств фотографии — почти по умолчанию ей приписываются достоверность и объективность в фиксации реальности, хотя это всегда выхваченный из постоянно меняющегося окружающего фрагмент, застывшее отражение. Здесь, в качестве эксперимента, хотелось сделать автопортрет, самый точный и полный, который смог бы преодолеть эти свойства, став не застывшим во времени, а меняющимся изображением.
Снятая целиком поверхность тела неизбежно распалась на ракурсы и отдельные кадры, что совпало с моим восприятием тела внутри фотографии со свойственной ей фрагментарностью, делением реальности на наборы элементов целого. С переводом цифровых изображений в физические объекты появился элемент игры и возможность взаимодействия. Была игра в синхронизацию фотокопии с моим повседневным опытом, например, совместная езда в автобусе или метро, поход в магазин. Или назначение этим объектам новых свойств – мяча, новой части тела, элемента чужой инсталляции. В процессе они пачкаются, деформируются, я их стираю, изображение блекнет, они пачкаются снова. Пусть очень условно, но автопортрет продолжает меняться во времени в своих новых свойствах. На выставках гости часто взаимодействуют с ним, тоже включаясь в игру. За этим наблюдать интереснее всего.
В фотографии, безусловно, присутствует элемент контроля, например, мы, спустя время, все еще должны быть похожи на свои фотографии в паспорте. Но было интереснее смотреть, скорее, на этот зазор между твоей фотографией из прошлого и тобой сегодняшним, как-то преодолеть его. Не думаю, что главный акцент здесь стоит на лице или персоналии, но, скорее, на методе – могу довольно легко представить на месте «трех Кать» другого персонажа или существо/объект из реальности. Из типичного здесь — наше вынужденное сегодня, более или менее постоянное, присутствие под взглядом камеры.